Манихейский бред

Манихейский бред

Манихейский бред, также бред манихейства, бредовой манихеизм, маниизм (лат.  delirium manihaeismum ) — наиболее остро протекающая разновидность антагонистического бреда, его описание впервые дали в 1922 году французские психиатры M. Dide и P. Giraud. Некоторые психиатры склонны вообще отождествлять антагонистический и манихейский бред, также иногда его относят к разновидностям бреда величия. В советской и российской психиатрии существует практика классификации манихейского бреда как одной из стадий онейроидного состояния.

Описание [ править | править код ]

Манихейский бред характеризуется психической двойственностью. Это бред, при котором речь идёт о противоборстве, в соответствии с концепцией манихеизма, двух руководящих миром и противостоящих друг другу сил — добра и зла, бога света и бога тьмы. Больным в манихейском бреду всё происходящее рассматривается как выражение борьбы враждебных и доброжелательных (по отношению к нему лично или кому-либо) сил. В центре этой борьбы, имеющей обычно глобальное с точки зрения больного значение, находится личность больного; больной уверен, что борьба ведётся за его душу и проходит через его тело. При этом враги (преследователи) или, напротив, друзья (покровители) больного разнообразны — отдельные лица, партии, целые народы, а исход борьбы нередко прогнозируется роковым — например, атомная катастрофа, крушение мира, глобальная или даже вселенская победа «неверных», «тёмных сил» и т. д. Зачастую бред сопровождается экстатическим настроением и одновременно выраженным страхом.

Клиническое содержание этого феномена состоит в том, что психически больной человек ощущает себя стоящим на грани борьбы между силами добра и зла, ведущими последнюю решающую глобальную схватку (что сближает его с апокалиптическим бредом), сам же пациент находится на самом острие, на переднем участке этого фронта борьбы, становясь основной точкой приложения противоборствующих сторон, и за его душу сражаются глобальные силы Вселенной.

По своему содержанию манихейский бред имеет сродство с апокалиптическим, мистическим бредом, бредом мессианства. Формирование бредовой фабулы происходит в рамках галлюцинаторно-параноидного синдрома и часто получает наибольшее выражение в структуре парафренного и онейроидного синдромов. Объём содержания, продолжительность, механизмы бредообразования (галлюцинаторный, чувственный и бред воображения) определяются формой шизофренического психоза. В содержание бреда вплетены борьба сил добра и зла с соответствующими позитивными и негативными слуховыми галлюцинациями, которые носят противоречивый и взаимоисключающий характер. В этом отношении характерно изложение проблемы пациенткой:

Два раза в день я хожу в церковь и постоянно ношу с собой Библию, потому что мне трудно во всём самой разобраться. Сначала я не знала, что правильно, а где грех. Потом поняла, что во всём есть Бог и во всём есть дьявол. Бог меня успокаивает, а дьявол искушает. Пью, например, воду, сделала лишний глоток — грех, Бог помогает искупить — читаю молитвы, но потом появилось два голоса, один Бога, второй дьявола, и они стали спорить друг с другом и бороться за мою душу, и я запуталась.

Смешанные состояния также могут характеризоваться чередованием депрессивно-параноидных и экспансивно-параноидных расстройств по типу психозов счастья — страха.

В англоязычной литературе часто используется термин манихейская паранойя, что, исходя из принятой международной классификации, не вполне верно, но является вполне устоявшимся названием того же заболевания.

Оценка общественной опасности [ править | править код ]

Больные с острым манихейским бредом представляют существенную, зачастую смертельную опасность для окружающих, что определяется как морфологическими особенностями бреда и содержанием бредовых интерпретаций, так и тем, что для неспециалиста крайне затруднительно определить, что перед ним именно больной с тяжёлым психическим расстройством в стадии обострения, так как на первый взгляд отсутствуют нарушения речи, психомоторных функций и т. д., то есть больной не производит впечатления буйного «психа» в бытовом понимании.

Вот, например, сравнительный анализ мотивации шахида-камикадзе и больного маниизмом, изложенный психиатром И. М. Беккером:

Возьмём для примера содержание суждений шахидов о том, что все неверные недостойны жизни и подлежат джихаду и сравним с высказываниями больного с манихейским бредом, где он является членом партии истинных мусульман, а весь остальной мир — партия неверных. В числе прочих бредовых высказываний, он также сообщает нам о том, что все неверные недостойны жизни и аллах призывает его на священную войну против партии неверных. И там и там эти высказывания не соответствуют объективной действительности, не разделяются большинством этнической общности традиционных мусульман. Эти мысли и идеи также овладевают сознанием шахида и сознанием бредового больного, их поведение подчинено им. Достаточно вспомнить поведение и высказывания девушек-смертниц во время последнего захвата заложников в Москве. Картинка убитой девушки-камикадзе, с застывшей улыбкой и открытыми глазами, устремлёнными в небо, обошла все телеэкраны мира. Нет необходимости долго говорить о том, что и скорректировать убеждения этих девушек или других таких же смертников так же невозможно, как и переубедить бредового больного.

Руководитель пресс-службы Гитлера рейхсляйтер О. Дитрих в своих мемуарах, вышедших под названием «Двенадцать лет с Гитлером» (переводной вариант — «Разоблаченный Гитлер»), утверждал [3] , что Гитлер, вероятно, был одержим подобным бредом, навязав всему миру «манихейскую войну» (определение французского публициста Марселя де Рэ).

Известный политолог и государственный деятель США Збигнев Бжезинский в своём интервью [4] в марте 2007 года высказал предположение, что президент США Буш-младший страдает манихейским бредом, что и обусловило принятие унаследованной идеи «Оси Зла» и создания идеи «войны с терроризмом» и т. д.

Дьявол и бог при шизофрении

Суть так называемого современного искусства

Любая форма изображения мира, будь то искусство древних иберийцев или шумеров, рисунок Энгра или народный лубок, может служить основой для «издевающейся агрессивности», ибо задачей этой внутренней игры является не отображение существующего мира, а только обозначение дистанции между художником и данной формой изображения, доказательство его мнимого превосходства над ней. <. >. Модернизм воюет против «музейности», хотя сам он в конце концов может создать только музей отрицаний, музей наоборот, и не имеет самостоятельного источника существования, каким является для обычного искусства, основанного на изображении природы и общества, бесконечно многообразный мир действительности. <. > Суть так называемого современного искусства в том, что художник уходит во второй этаж сознания, запирается в нем, убирая за собой лестницу.

Кляксы Поллока

В современном западном мире торговля картинами является если не самым важным, то, во всяком случае, очень ярким примером господства капитала во всех областях человеческой деятельности. <. > Общая стоимость картин на посмертной выставке Поллока 1963 года определяется в пять миллионов долларов. Между тем все это картины, представляющие, в сущности, только символы известности художника, пятна краски, оставленные им на холсте. Само собой разумеется, что потребительная основа стоимости подобных произведений весьма эфемерна — она целиком зависит от признания абстрактной живописи искусством органами общественного мнения, особенно печатью, что в свою очередь подвержено игре реальных интересов и весьма непрочно. Капитал, вложенный в такие артефакты, висит на тонкой ниточке, и пляска миллионов, бешеная спекуляция вокруг них является фантастическим примером условности, присущей определенным вещественным отношениям. <. >

Джексон Поллок. «Глубина» 1953 год

Поэтому старые брюки художника Калианиса и другие чудеса одичавшей фантазии — не только предмет для насмешки. Когда капитал подчиняет законам материального производства духовное творчество, вся противоестественность этого экономическая порядка, присущая ему гипертрофия общественной формы, оторванной от реального содержания, проявляется в лихорадочной условности, достигающей реальных размеров. Произведение художника-модерниста, в котором условная сторона все дальше и дальше отодвигает ценность изображения жизни, является идеальным объектом для спекуляции. Капитал входит в эту сферу, пользуясь кляксами Поллока или квитанциями, которые Клейн выдавал своим покупателям вместо картин, как простыми знаками стоимости, в сущности безразличными к эстетическому достоинству живописи. Его не стесняет реальное содержание товара.

Долой бога, но долой и дьявола!

Революционное отрицание старой организации жизни должно перейти в отрицание старой дезорганизации. Это обязательное условие. Социализм отвергает классовую мораль буржуазного строя, но он не может победить без укрощения еще более опасного врага — присущего старому обществу аморализма, освобожденного от всяких норм. Задача, ясно очерченная Лениным, состояла в том, чтобы оградить здоровое ядро революции масс от всяких карикатур на общественные преобразования, от элементов распада прежнего общества, голого, «зряшного» отрицания с его атмосферой насилия, агрессивности, хамства, выдаваемых часто за что-то неподкупно революционное, с его возвращением к идеалу мертвого покоя духе бюрократической утопии. Долой бога, но долой и дьявола!

Демонический протест обманутой совести

Михаил Лифшиц в детстве. 1915 год

Известный реакционностью своих взглядов и своим конкордатом с гитлеровским правительством Папа Пий XII утверждал, что в эксцессах фашизма виновны массы. Генерал Гудериан называет Гитлера человеком из народа. О «растворении в массе», о «стадности», «грегаризме» много писали неолибералы Репке, Мизес и другие. Ученая литература, отвращающая в тысяче зеркал взгляды современной буржуазной аристократии, иногда очень тонко, иногда более грубо рисует жестокость и хамство большинства как последний источник страшной угрозы, нависшей над всеми созданиями культуры. <. >

Не исторический подъем народных масс к самостоятельной деятельности, а те плотины, которые возникли перед этим движением на его пути, — действительная причина всех нравственных сдвигов, пугающих ум. Кто не желает иметь дело с иррациональными силами и демоническими инстинктами, тот должен стремиться к тому, чтобы эти плотины были устранены. Скажем более прямо: все, что способствует освобождению скованной энергии людей, нравственно и хорошо; все, что задерживает это движение казенным забором, в том числе и казенной проповедью добра, вызывающей в ответ демонический протест обманутой совести, все это безнравственно и дурно.

Греческий идеал немецкого гуманизма — от Винкельмана и Лессинга до Гете и Гегеля — прочно вошел в мировоззрение Маркса. Без этого трудно вполне оценить его особое место среди других социалистических писателей прошлого века, его отвращение к мелкобуржуазной уравнительности и вульгарному демократизму. Мещанские революционеры. были далеки от понимания великих классических эпох и сильно подозревали, что все «идеалы» придуманы для оправдания предрассудков старого барства. Среди различных претензий на современность, которых было немало уже в XIX веке, лучшую традицию европейской классики сохранили только основатели пролетарской партии.

Карл Маркс и начало несоразмерности

Самым большим и поучительным примером является для нас жизнь Карла Маркса. Мировоззрение, созданное им, необычайно последовательно и стройно — кто может сомневаться в этом, кроме тупиц? <. > В ответ на предложение издать его собрание сочинений Маркс ответил: «Сначала нужно их еще написать». Это было за три года до смерти великого ученого. Полное собрание сочинений на языке оригинала, издаваемое в настоящее время, должно составить более ста томов. <. >

Отсюда следует далее, что чем больше сделано этим органом мысли, тем необъятнее открытая им перспектива. Таким образом, в соразмерности мысли ее задачам заложено также начало несоразмерности.

Родина искусства

Родиной искусства является свободная, органическая общественная жизнь. <. > Напротив, подавленность, страх, рабство и деспотизм нуждаются в господстве безобразного, чуждых, враждебных искусству форм. <. > То, что коренится в страхе и, как сверхъестественное, господствует над человеком, недоступно изображению в жизненных образах, свойственных природе и человеку. <. > Чем примитивнее и безобразнее произведение человеческого искусства, чем более оно вещественно и грубо, тем религиознее его внутренний характер. <. > В классическом искусстве существенно качество, форма; в противоположность этому религиозное мировоззрение стремится к простому количеству бесформенной материи. Произвольное удлинение или расширение форм, любовь к колоссальному и подавляющему одинаково свойственны как древнейшим цивилизациям Азии, так и христианскому искусству в эпоху его совершенного подчинения религии.

О бунтарстве модернизма

Первые демонстрации модернистского новаторства носили ярко выраженный анархический характер. Они вызывали ярость культурного мещанства как посягательство на его домашний очаг. <. > Но положение менялось от десятилетия к десятилетию, и сегодня практика модернистского авангарда прочно вошла в экономический и культурный быт позднего капитализма. <. > Обладание этими символами престижа, часто совершенно номинальное (скажем, приобретение траншеи, вырытой художником «земляного» направления в пустыне Невады), становится вывеской богатства. Парадоксально, что бунтарский характер модернизма при этом не убывает, а растет, как легко заметить, например, в антиискусстве 60-х годов, связанном с движением новых левых.

Легкая жизнь для бездарности

Мы знаем, например, что личная катастрофа Гельдерлина, его остановка в пути (как хорошо показал Луначарский) может быть понята из обстоятельств времени. Отсюда вовсе не следует, что мечта великого немецкого поэта есть только сон золотой, навеянный его начинающимся безумием, хотя все, что сделал Гельдерлин, осталось наброском незаконченной картины. Ему суждено было выразить именно неполноту всякой законченности, доступной для его времени.

<. > Между тем обратную теорему нужно еще доказать, сама по себе она не верна. Если эскиз бывает живее и лучше виртуозно исполненной картины, отсюда вовсе не следует, что незаконченность является признаком гения.

С точки зрения теории подмена одного представления другим есть софистика. С точки зрения творчества она означает легкую жизнь для бездарности, которой на почве несовершенства ничего не стоит сравняться с действительными мучениками искусства, присвоив себе наследство их славных поражений, стоящих целой вереницы побед. Нынешний вкус к non-finito содержит в себе что-то демагогическое, льстящее толпе и убеждающее ее в том, что все законченное аристократично, а потому и враждебно ей.

Обезличивающая сила капитализма

Нивелирующая, безразличная ко всем индивидуальным особенностям предметов и лиц сущность капиталистического способа производства является прямой противоположностью общественных отношений, существовавших в эпохи подъема искусства в прошлом. На первых порах исторического развития даже угнетение человека человеком выражалось еще в непосредственной личной зависимости. Земная власть и право распоряжаться чужим трудом были неотделимы от внешнего облика и самой личности их носителя. Осанка и образ речи, одежда и драгоценная утварь принадлежали к атрибутам величия. Поэтому выезд Лоренцо Медичи или пир в доме греческого царька могли служить предметами живописи и поэзии.

Напротив, экономия капиталистического общества уже не может быть описана в стихах, как экономия античного общества была описана Гомером и Гесиодом. На место отношений личной зависимости стала зависимость абстрактная, хотя отнюдь не менее реальная и жестокая. В буржуазном обществе капитал самостоятелен и личен, трудящийся же индивид несамостоятелен и безличен. Вместе с тем безличен и сам капиталист, представляющий только «персонификацию» накопленной стоимости.

С точки зрения Гегеля, «буржуазное общество» и возвышающееся над ним государство неблагоприятны для расцвета поэзии и художественной деятельности вообще. Отсюда можно сделать два разных вывода — либо искусство должно утратить свое прежнее значение ради торжества абсолютной идеи, воплощенной в этом общественном устройстве, либо свершатся великие перемены, и возникшее в ходе социальной революции «эпическое мировое состояние» или нечто подобное ему на более высокой ступени исторической жизни принесет с собой новый подъем художественного чувства. Сам Гегель склонялся к первому выводу. Но стоило лишь переменить акцент, и его оценка современного мира как чуждого истинному духу поэзии принимала революционный оттенок.

Большое спасибо за письмо, в котором Вы описываете последние дни нашего старика [Георга Лукача]. Я плакал, читая эти слова, хотя в жизни такого со мной не бывает.

То, что перед смертью он был уже не философом, а только «усталым стариком», еще больше тронуло меня, потому что это свойственно человеку. Быть философом — хорошо. Но быть всегда философом — глупое чванство. Вся философия держится на тонкой прокладке, в которую входят и легкие, и сердце, — словом, кусок жалкой материи. Природа и люди всегда могут довести его до полного изнеможения. Я знал настоящих героев, которые, увы, не выдерживали своей философии до конца. И если даже кто-нибудь торжествует над всем, как факир, то это ведь тоже только игра природы. Есть люди, способные есть стекло, есть истерички, которые могут выдержать испытание каленым железом, средневековый «божий суд». Гордиться здесь особенно нечем. Это — не человечно. Жаль мне только, что старик не мог умереть на руках у Гертруд, которая его так любила и была постоянной опорой и компасом его жизни. Смерти бояться нечего — это доказал Эпикур. Но он не заметил, что боятся люди больше всего не смерти, а умирания. То, что Jeder stirbt für sich allein (нем. — каждый умирает в одиночку), не совсем точно. Существует ведь русская поговорка «на миру и смерть красна». Таковы, дорогой Атилла, мои небольшие размышления по поводу ars moriendi (лат. — искусство умирать).

Лифшиц М. Диалектика в истории искусства / Собрание сочинений в 3 томах. Том 1. М.: Изобразительное искусство, 1984

Лифшиц М. Модернизм в искусстве / Собрание сочинений в 3 томах. Том 3. М.: Изобразительное искусство, 1988

Лифшиц М. Нравственное значение октябрьской революции / Собрание сочинений в 3 томах. Том 3. М.: Изобразительное искусство, 1988

Лифшиц М. Феноменология консервной банки / Собрание сочинений в 3 томах. Том 3. М.: Изобразительное искусство, 1988

Лифшиц М. Художник и ложное сознание / Собрание сочинений в 3 томах. Том 3. М.: Изобразительное искусство, 1988

Лифшиц М. Человек тридцатых годов / В мире эстетики. М.: Изобразительное искусство, 1985

Лифшиц М. Эстетические взгляды Маркса / Собрание сочинений в 3 томах. Том 1. М.: Изобразительное искусство, 1984

Присутствие дьявола

Если веришь в нечистую силу – не удивляйся, когда доведется с ней встретиться.
Франсиско Гойя. «Сон разума рождает чудовищ»

Изгнание злого духа из одержимых им и борьба самоотверженного священника с дьяволом все чаще становятся темой современного кинематографа. На экране появляются темные своды готических церквей с горящими свечами, слышится монотонный голос человека в сутане, произносящего бесконечную цепочку непонятных слов на латинском языке. Поодаль в судорогах корчится женщина или ребенок, которые с пеной у рта выкрикивают проклятия в адрес Бога┘

Я полагаю, что многие читатели вспомнили известную российскому кинозрителю ленту «Экзорцист». Первая серия «Экзорциста» вышла в 1973 году и имела такой успех, что было снято целых два сиквела – «Экзорцист-2: Еретик» в 1977-м и «Экзорцист-3» в 1990 году. В 2001 году на экранах появился «Экзорцист возвращается»┘

Экзорцизм – это изгнание злых духов, бесов и прочей дьявольской нечисти из человека. Считается, что крещение не дает защиту от дьявола на протяжении всей жизни и никто не застрахован от одержимости нечистой силой. Даже мать Тереза из Калькутты, великая женщина, удостоенная в 1979 году Нобелевской премии мира за помощь страждущим, подверглась обряду экзорцизма, будучи уже в преклонном возрасте. Как рассказывают знавшие ее, она вдруг стала вести себя очень возбужденно, особенно ночами.

Нельзя сказать с достоверностью, чем же это все-таки было вызвано. Правда, теперь мы знаем из воспоминаний о ней, что мать Тереза многие годы испытывала сомнения в существовании Бога. Может, сомнения и породили в ее душе благодатную почву для демонов-искусителей? Однако она не была одержима в полной мере, иначе ее воля полностью подчинилась бы злому духу, а последствия были бы более удручающими. По крайней мере, так думают представители Церкви.

Еще в 1644 году голландский врач Эсе описал в своей книге «Рассуждения о знаках одержимости» все основные приметы этого явления, выделив целых 11 пунктов. Вот некоторые из них: человек ведет дурную жизнь; чуждается людей и очень замкнут; страдает продолжительной болезнью, сопровождающейся необычайными признаками и припадками вроде непробудного сна или извержениями рвотных масс с предметами, не входившими в состав пищи; хулит Бога и часто поминает дьявола; жалуется на скуку и пустоту жизни; испытывает чувство отчаяния, впадает в бешенство, буянит и дерется; издает крики, свист и рычание подобно дикому зверю или птице; строит такие гримасы, которые приводят в трепет всех людей, и т.д.

Инквизиция в то время наделяла одержимых умением говорить на неизвестных и не понятных им самим языках. Считается, что они проявляют сильное беспокойство, когда кто-то читает при них молитвы или совершает обряды и таинства Церкви.

В Средние века за одержимость чаще всего принимали какое-нибудь психическое заболевание. В наше время, когда медицина и наука заметно шагнули вперед (а вместе с ними – и все общество), человека, страдающего эпилепсией или шизофренией, вряд ли будут подвергать бичеванию с целью изгнания бесов, как это делалось когда-то. А бичевание действительно имело место: человеку причиняли боль, чтобы злому духу, угнездившемуся в его теле, жизнь медом не казалась. При этом экзорцисты порой так увлекались истязаниями одержимых, что тот, кого они должны были спасти от бесов, умирал. Кажется, это самая яркая иллюстрация к известному изречению: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Например, сегодня «синдром Туретта», проявляющийся нервным тиком лица, подергиванием мышц шеи и плечевого пояса, неконтролируемыми движениями губ и языка, теперь не считается проделками дьявола. Хотя многое из списка признаков одержимых свойственно этому недугу – больные могут даже непроизвольно выкрикивать ругательства и плеваться.

Экзорцистом может стать далеко не каждый священник. Это должен быть человек, который верит на 200% из 100 возможных в то, что добро всегда восторжествует и иначе просто быть не может. Это должен быть человек, который не упивается своим могуществом, а осознает, что через него действует Бог, который и побеждает в конечном счете силы тьмы. Иначе демон может завладеть еще и душой заклинателя. Во время проведения обряда экзорцист обязан быть спокоен и не отвлекаться ни на какие другие мысли.

Известно, что Римские Папы никогда не были против проведения экзорцизма и лично принимали участие в этом обряде. На человеке, который совершает изгнание демонов, лежит большая ответственность. Более того, экзорцист пропускает сквозь себя все недуги страждущего. Некоторые источники в Ватикане сообщали, что Папа Иоанн Павел II трижды за свою жизнь лично совершал этот обряд. В последний раз это было в 2001 году. Тогда он и ассистировавший ему священнослужитель якобы даже наблюдали, как тело «одержимой» девушки 20 лет отделялось от ложа и парило в воздухе. Впрочем, пресс-служба Ватикана эти сообщения никогда не комментировала.

Естественно, что сейчас ни одна официальная Церковь не позволит пускать кровь, или бичевать человека, якобы одержимого бесами, или окуривать его непереносимыми запахами – все это в прошлом. Да и рассказы монахинь из веков минувших о том, как в них вселялись демоны, скорее всего не более чем плод нездоровой фантазии, религиозный фанатизм или что-то еще в этом роде. Так, в XVI веке юная французская монахиня утверждала, что в нее вселилось аж 12 600 бесов, а монахиня из Бельгии заявляла, что еще в 14-летнем возрасте вступила в половую связь с дьяволом, а потом ее еще не раз одолевали разные духи, и экзорцизм помогал бедной женщине лишь на какое-то время.

Но не стоит думать, что экзорцизм – исключительно западное явление, хотя на Западе он, безусловно, более распространен. В нашей стране Православная Церковь тоже борется с дьяволом, хотя о своей Эмили Роуз, из которой изгнали шесть вселившихся в нее демонов, мы ничего не знаем. Свято-Троицкая Сергиева лавра, где хранятся мощи Сергия Радонежского, является одним из центров изгнания бесов, которое в православии называется «отчитыванием». Во время этого обряда читается специальная молитва на церковнославянском языке (это самая длинная молитва в Православной Церкви, ее продолжительность – 20 минут), совершается каждение – курится ладан. Главное условие для отчитывания – одержимый должен быть человеком крещеным и носить нательный крест.

Демоны могут парализовать свою жертву или отнять у нее речь. Во время экзорцизма страждущий может начать говорить абсолютно чужим голосом – голосом демона или нескольких бесов, завладевших его телом. Священники обычно пытаются войти в контакт с нечистой силой, узнать, с какой целью демоны одолевают свою жертву. Церковь как прежде, так и теперь, заявляет о физическом существовании дьявола в нашей жизни. А что остается нам? Тихо роптать на жизнь и просить у Бога защиты и помощи?

Дьявол, его присутствие в нашей жизни и борьба с ним – все такая же популярная тема, как и в прошлые столетия. Мир по-прежнему полон первобытных страхов. Мы готовы жить, погрязнув в стереотипах, предрассудках и суевериях, лишь бы не утруждать себя самостоятельным мышлением. Во всяком случае определенно можно сказать, что если видеть в каждой своей неудаче происки дьявола, то непременно наживешь себе нервное расстройство, которое будет ничем не лучше, чем одержимость. Как часто мы видим людей, которые страдают не столько от козней дьявола, сколько от собственных страхов сделать шаг без оглядки на Бога или чёрта.

Что ж, можно верить в ведьм, дьявола или вампиров. Только тогда не стоит удивляться, что жизнь однажды столкнет вас с этой нечистью. И уж решайте потом сами, чем была вызвана эта встреча – силой вашего воображения или объективной реальностью. Только не стоит забывать, что мы живем именно в той реальности, которую конструирует наше сознание!

Без ума от вас 22 книги о сумасшедших

Прозаик, автор романа «Обращение в слух», финалист литературной премии «Большая книга» Антон Понизовский выпустил новинку. Она называется «Принц инкогнито» и рассказывает о жизни одного сумасшедшего дома: его пациентов, врачей, медбратьев, санитаров. Некоторое время назад прозаик и сценарист Анна Козлова опубликовала роман «F20», названием которому послужил врачебный термин, означающий диагноз «шизофрения». Книга выиграла литературную премию «Национальный бестселлер». Обозреватели «Ленты.ру» Наталья Кочеткова и Николай Александров разбирались с безумием в литературе от античности до современности.

БЕЗУМИЕ В АНТИЧНОСТИ

Философ, антиковед Алексей Федорович Лосев считал, что Дионис — последняя инкарнация Зевса. Зевс приносит себя в жертву, и в результате этого жертвоприношения появляется человек. Эпоха Диониса — эпоха человека. Из крови растерзанного титанами Диониса и из пепла титанов, уничтоженных молнией Зевса, появляется человек. Возвращение к этой истории жертвы, распада и воскресения божества — в мистериях, в оргийности и вине, поскольку вино и есть сам Дионис. Это возвращение невозможно без потери памяти о себе, то есть беспамятства, безумия. В страстном, орлином дионисийском начале, в забвении рассудка и есть истоки безумия.

В этом смысле безумие — не недостаток ума, то есть глупость, а иной, мистериальный, мифологический ум, или живое переживание мифа, смещение мифа в себя. Все те силы (или демоны — даймоны у греков), которые заставляют человека забыть о себе, подчиняют себе его действия: страх (ужас), любовь, гнев, ревность и есть источники безумия. Геракл, обрушивающийся на своих детей; Медея, в порыве ревности убивающая своих сыновей; разгневанный Ахиллес — все это примеры аффективного сумасшествия. Неслучайно расхожей метафорой здесь может служить слепота: темнота страсти обрушивается на человека, затемняет его рассудок, и он не видит, не зрит. Но в том же ключе — как погружение в безумие — можно рассматривать и Нарцисса, завороженного своим отражением, и Горгону, олицетворение ужаса, чей взгляд превращает человека в камень, и пение сирен, которое сводит с ума, доводит до самоубийства и которому внимает привязанный к мачте Одиссей. Миф противостоит разуму, Логосу, выводит человека из себя и — или погружает во тьму, или приводит к озарению (поэтическое, мистическое озарение у Платона).

БЕЗУМИЕ В СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

В этом смысле Средневековье изменило античную систему не типологически, а оценочно. Иное вторгается в жизнь человека, но важно, откуда идет голос иного — от Бога или от дьявола. Безумие — следствие грехов, насылается Богом. С другой стороны, с безумием соседствует святость — убогие, блаженные, юродивые (если даже оставить в стороне житийную литературу, можно вспомнить Блаженного Василия, о котором пишет Карамзин, Николку из «Бориса Годунова» Пушкина) — странные с мирской точки зрения в глазах Бога праведники, несущие правду в мир. Это не исключает странности как таковой, без отсвета святости. Тристан в «Тристане и Изольде» прикидывается сумасшедшим, и его ссаживают с корабля не как одержимого или святого, а просто как неадекватного, другого. И когда он появляется при дворе короля Марка, странность его речей бросается в глаза. Странник — нередко синоним странности, не нормы.

Здесь важно отметить, что безумие и ум не просто связаны друг с другом сложнее, чем, скажем, ум и глупость. «Корабль дураков» Себастьяна Бранта — это не корабль безумцев, каким он предстанет на картине Иеронима Босха. Безумие может представать высшей мудростью или быть маской, скрывающей незаурядный ум. Так в «Гамлете» сумасшествие Офелии оттеняет надетую Гамлетом личину неадекватности, помешательства.

Средневековье не лишилось античной мистериальности, но преобразило ее. Карнавал как разрешенное безумие, с явными языческими корнями, остался яркой приметой Средних веков. Но на рубеже Нового времени безумие обретает вселенский масштаб, становится состоянием мира, свершившимся апокалипсисом, смотрит на нас с картин Брейгеля и Босха.