Мой друг потерял близкого человека и очень горюет. Как понять, что его состояние критическое? Что мне делать? Объясняет специалист по кризисной терапии

Мой друг потерял близкого человека и очень горюет. Как понять, что его состояние критическое? Что мне делать? Объясняет специалист по кризисной терапии

Двадцать пятого сентября 2020 года недалеко от города Чугуев в Харьковской области произошла авиакатастрофа. Самолет Ан-26 Воздушных сил ВСУ разбился при заходе на посадку. В этой авиакатастрофе погибли 26 человек — это курсанты и пилоты Харьковского национального университета Воздушных сил имени Ивана Кожедуба. Многие семьи потеряли своих родных.
Чтобы понять, как помочь пережить потерю и когда горе становится причиной психологических проблем, мы поговорили с психоаналитиком, преподавателем кафедры общей и социальной психологии и психотерапии НПУ им. Драгоманова, ведущим специалистом по кризисной терапии Натальей Улько. Она объяснила: большинство проявлений горя поначалу вполне нормальные, но если они затягиваются, это может привести к болезням, депрессии и даже суициду.

Мой друг потерял близкого человека. Как люди обычно это переживают?

Человек пытается приспособить свой внутренний мир к новой реальности — проживает горе. У этого процесса есть несколько этапов: отрицание, агрессия, принятие, горевание и восстановление. Сначала человек не верит, что это случилось с ним, начинает думать, почему так произошло, может злиться на близких. Но со временем пережитое горе превращается в воспоминания, которые можно контролировать. Очень важно, чтобы человек позволил себе пережить потерю, потому что если этого не сделать сразу, проблема может возникнуть в любой момент дальнейшей жизни.

Хочу его поддержать. Как мне с ним говорить, кроме общих слов «держись», «успокойся», «все будет хорошо» ?

Существует мнение, что не стоит лишний раз напоминать об умершем, но это не так. Поэтому лучше попросить поделиться воспоминаниями, начать вспоминать умершего, если вы с ним были знакомы, вместе посмотреть фотографии. Как правило, переживающие горе люди хотят об этом говорить.

Главная задача — не обесценивать горе. Надо помнить, что это обязательный процесс, через который человек должен пройти. Если боль долго держать в себе, это может перерасти в депрессию и патологическое переживание горя. Человек должен услышать и понять, что он может проявлять любые эмоции, в том числе злиться на умершего, и это нормально.

Близкий человек закрылся и не хочет принимать помощь. Что делать?

Сначала ничего. Нужно просто быть рядом. Человек может закрываться и не хотеть разговаривать — это нормально в его состоянии. Однако вам ничто не мешает периодически звонить, чтобы узнать, как у него дела, или позвать на встречу.

Сколько это может продолжаться? Когда состояние переходит в патологическое?

Типичные симптомы горя могут проявляться в течение года или двух — это нормально. Человек может плохо спать, ему трудно сконцентрироваться, он теряет интерес к окружающему миру, друзьям и работе, быстро устает, может резко набрать вес или похудеть. В первые недели человек может слышать голос или шаги умершего и думать, что сейчас он зайдет. Это тоже нормально.

Стоит тревожиться, если человек больше недели никак эмоционально не реагирует на потерю и ведет себя так, словно ничего не произошло. Также стоит насторожиться, если по прошествии более двух лет человек все еще переживает смерть так, будто это случилось вчера, у него бессонница или он не может справиться с чувством вины — это признаки того, что нужна квалифицированная помощь.

Что будет, если человек слишком долго находится в этом состоянии?

Если человек долго не может прожить горе, его продолжает мучать бессонница, могут развиться психосоматические заболевания: язвенный колит, артрит, астма, ослабление чувствительности, панические атаки, ипохондрия, гиперактивность. В худших случаях у него будут развиваться симптомы болезней, которые были у умершего, наступит клиническая депрессия, и все это может привести к суициду.

Как убедить человека, что ему нужна помощь специалиста? И к кому идти — к психологу, психотерапевту, психиатру?

Иногда трудно отказываться от страдания, потому что это единственное, что связывает с умершим. Человек думает, что изменит ему, если перестанет страдать.

Надо прямо говорить: «Да, это нормально для твоего состояния в течение года, но прошло уже гораздо больше времени. И я не могу помочь тебе, хотя очень хочу. Давай мы обратимся к тому, кто может». Это не обязательно должен быть психолог — это может быть священник, ментор или кто-то из близких друзей.

Вести к психиатру не стоит. Если ситуация совсем непонятная — вызывайте скорую. Врачи сами решат, что делать, и в крайнем случае отправят к психиатру. Надо искать специалистов, которые работают именно с травмами потери. Из подходов лучше всего когнитивно-поведенческая терапия, потому что она помогает прожить горе и найти новые смыслы.

Как объяснить детям этого человека, что происходит?

Рассказать все, как есть. Не бояться слов «умер» или «мертвый». Самая большая ошибка — не говорить детям о смерти, думая что они не справятся. Но это история о взрослом и его страхе, а не ребенка. Более того, часто именно дети помогают взрослым справиться с потерей.

Надо говорить детям и взрослым, что в смерти никто не виноват. Например, мама перестает коммуницировать с ребенком, потому что ей трудно из-за потери. Ребенок начинает думать, что он в чем-то виноват. Человеку очень важно услышать, что он не виноват.

Я чувствую, что не выдерживаю. Что делать?

Если вы чувствуете, что не справляетесь, не надо переживать горе вместе через силу. В таком случае стоит отойти в сторону, наладить свое состояние и тогда вернуться. В этот период стоит попросить кого-то другого побыть с горюющим человеком.

Мне больно, и это нормально

31 октября, в субботу, я планировала на воскресенье фотосессию с бэби Йодой — игрушка из сериала «Мандалорец» с удивительно живыми и мудрыми глазами только что заселилась в нашей квартире. Я написала твит с фоточкой — мол, мне больше не грозит налог за бездетность, вот мой ребенок, хаха. Засыпая, я думала, что надо бы его снять получше, а то вечером свет так себе.

1 ноября в 10 утра позвонила мама и сказала, что умер отец.

Это не было неожиданностью — он давно и серьезно болел (погуглите «миастения»), и из высокого импозантного пожилого мужчины за пять лет превратился в согбенного старика, находившего радость в просмотре спортивного канала и запойным потреблении интернета. Мы не были близки. Но от этого не было легче.

Почему-то первым делом я написала заметку в телеграм-канал, что временно останавливаю вещание из-за смерти отца, и моментально получила в личку вот такое сообщение.

Разумеется, я ничего не ответила —- стало понятно, что для многих жителей нашей страны есть проблема, весьма банальная: писать и говорить о смерти в нашем обществе не принято. Не принято описывать боль, которую испытываешь, понимая, что этого человека больше не будет в твоей жизни. Не принято рассказывать, как ты увидела тело. Не принято говорить о том, как в сердце моментально образуется дыра необъяснимо огромного размера — как корабль доктора Кто. Внутри больше, чем снаружи. Но я не буду рассказывать об этом вам здесь. Точно так же, как и не буду рассказывать про отца. Вместо этого, мне хочется поделиться тем, что помогло мне преодолеть эти тяжелые дни (из-за факапа агента похороны состоялись только 18 ноября), поскольку об этом обычно не рассказывают.

Конечно, мне помогли муж, мама, друзья и психотерапевтка, но мне хотелось найти дополнительные способы возвращения к прежней жизни, осознать и осмыслить случившееся. Миссия казалась практически невыполнимой: ну мало ли что мне хочется! Как говаривал батюшка во время жизни в СССР, «а я в Париж хочу!», но в Париже я была три или четыре раза, а вот говорить о смерти учусь только сейчас.

Нил Гейман «Смерть», «Сэндмен»

Даже не пытайтесь читать книги после смерти близкого человека. То есть, пытайтесь, если вы привыкли, но возможно, вы заметите, что строчки сливаются в стену, или буквы внезапно станут непонятными. Когда я обратила внимание, что уже 15 или 20 минут читаю одно и то же предложение нон-фикшн книги на английском (еще несколько часов назад Them: Adventures with Extremists Рона Джонсона шла на ура), то поняла, что надо что-то делать.

Мне необходимы были визуальные образы. Выбросить из головы то, что я увидела утром 1 ноября, никак не получалось, а я знаю, что когда что-то застревает в голове — будь то изображение, запах или песня, — перебить это можно только чем-то подобным. Мне нужны были статичные картинки, поскольку смотреть кино не хотелось. Вспомнила, что вместе с Йодой в последний день октября пришел комикс Нила Геймана «Вечные ночи» — набор историй о Вечных, персонажах magnum opus писателя «Сэндмен». Смерть, Страсть, Сон, Страдание, Сумасшествие, Сокрушение и Судьба пронеслись перед моими глазами за несколько минут. Рисовали каждую историю разные художники, поэтому в этом сборнике есть место как эротике Мило Манары («Страсть»), так и сюрреалистичной графике от Бэррона Стори и Дэйва Маккиина («Страдание»). Очень жаль, что Мёбиус не смог иллюстрировать «Судьбу», как планировал Гейман, но Фрэнк Куайетли (которого я очень люблю), прекрасно справился.

Конечно, как и все любители комиксов, я читала «Сэндмена». Конечно, до того как его стали издавать на русском. Так все делали, но мне он не зашел. История Морфея, порабощенного на многие десятилетия любопытными смертными, показалась мне интересной, но когда Сон выбрался из заключения и отправился налаживать дела в своем царстве, мне почему-то стало скучно. Три тома, купленные в оригинале где-то в Хельсинки, сиротливо стоят на полке с другими комиксами DC. Зато у меня был сборник «Смерть» на русском, и я припала к нему в ожидании заказанных остальных томов «Сэндмена».

Смерть в мире Геймана — симпатичная молодая готка с татуировкой на лице и с анком на шее. Она просто берет вас за руку и уводит в свой мир, вот так просто. Но иногда она приходит в мир людей и проживает сутки как смертная, чтобы лучше понимать своих подопечных. Это очень трогательный комикс, после которого мне стало легче — идея смерти по Гейману мне очень понравилась. Я представила, как она под утро заявилась в квартиру родителей и тихо увела папу. С этим мне, человеку не религиозному, оказалось смириться легче, чем с идеей ада и рая, куда Гейман, разумеется, отправляет читателя в «Сэндмене».

Пришла посылка весом пять килограмм. И оказалось, что Морфей, он же Сон, персонаж ужасно flawed, испытывающий бурю эмоций, но не дающий им ходу. Он носит свою мантию так же пафосно, как супергерой, но при этом совершенно не намерен геройствовать. Мое главное открытие — Сон жестоко относится к любимым женщинам (бедная Нада, несчастная Каллиопа) и не менее чудовищно к собственному сыну, Орфею, заставив его влачить существование, которое не пожелаешь врагу.

Гейман обожает кошек — у него есть прекрасная сказка о том, как однажды кошки были большими (сборник «Страна снов», третий том), а среди персонажей появляется роскошная Баст, обнаженная женщина с кошачьей головой. Но окончательно «Сэндмена» мне продал четвертый том «Пора туманов», в котором Дьявол передал Морфею ключи от Ада и свалил на отдых. Во владения Сна потянулись мифические персонажи, боги и герои, желающие завладеть внезапно осиротевшим миром. Сон решает задачу философски, а я окончательно утонула в этих книгах, рассматривая каждую картинку и каждую строчку.

Удивительно, насколько современно читается произведение почти тридцатилетней давности. «Игра в тебя», великолепная история о девушке Барби, покинувшей свое сказочное королевство снов, и вынужденной, как будто взрослая Алиса возвращаться в Страну Чудес, захваченную злобной Кукушкой. Лучшая подруга охраняет спящую Барбару в реальности (к слову, подруга — трансгендерная женщина), а несколько девушек отправляются в сны героини. Меж тем, кошмары постепенно отступали из моих снов, оставляя место привычной фантасмагории.

Наверное, одна из лучших книг «франшизы» — восьмой том «У конца миров», история об историях с минимальным участием Морфея (но мы-то знаем, почему). Здесь переплетаются персонажи из прежних книг Геймана и классики литературы, здесь есть место легендам и обрядам, традициям и бунтовщикам. Великолепное предисловие Стивена Кинга — я обычно их читаю после книг, чтобы не спойлерить — и неумолимое ощущение финала. Оно настигает нас уже в последних рисунках «Конца миров» и окончательно разворачивается в огромном девятом томе «Милостивые», в которых Морфея настигают Мойры и — ну вы сами знаете, что эти дамы делают с нитями жизни.

Мне удалось найти в «Сэндмене» себя: кажется, образ Страдания списан с любой грузной женщины с большими грудями, что лежат на животе. Страдание прекрасна, она трогательна до безумия (или сумасшествия?), она искренне любит своего брата и скорбит о его уходе. «Страдание помнит. Это особенные, плоские воспоминания, в которых все мрачнеет и окутывается тьмой. Разумеется, есть и радость, и любовь, и касания. Их присутствие делает их отсутствие в настоящем невыносимым. Без торжества, без любви, без радости ее работа не имела бы смысла». Эти слова из «Вечных ночей» побудили меня написать в твиттер Гейману (он ответил!) и развернули в голове масштабные действия по поиску любви и радости. На будущее.

Мы полностью преобразили комнату, в которой умер отец. Сейчас там все иначе, и пока мы с мужем собирали мебель и переносили игры, книги и фигурки из нашей квартиры, бледное, а-ля Морфей, лицо матери начало приобретать цвет.

Меган Девайн «Тебе больно, и это нормально»

Изучив все доступные издания о работе над собой после потери близких, я остановилась на недавно изданной на русском книге Меган Дивайн (она, конечно, Дивайн, но фамилии авторов регулярно искажают) It’s OK That You’re Not OK: Meeting Grief and Loss in a Culture That Doesn’t Understand. Меган — психотерапевтка, привыкшая работать с людьми, переживающими горе утраты, но когда у нее совершенно внезапно умер партнер, она столкнулась с совершенно новым и неожиданным опытом. Ничто из того, о чем она говорила с клиентами, не помогало.

Не было и книг, способных объяснить или валидировать нахлынувшие чувства — Дивайн пишет, что она прошерстила все полки раздела «помоги себе сам», но везде авторы пытались внушить читателям радость и бодрость, а ее это никак не устраивало.

«Большая часть имеющихся у нас способов поддержки скорбящего человека абсолютно бесполезны, — пишет Меган. — У нас нет привычки обсуждать гибель близких, и поэтому большинство людей, в том числе и многие профессионалы, считают горе и чувство утраты аберрацией — отклонением от нормальной, счастливой жизни». Большинство людей, как считает Дивайн, воспринимают горе как проблему, требующую решения. Честно говоря, я среди них. Но среди моих друзей и знакомых оказались люди, которые написали, позвонили и предложили помощь. Я принимала ту, что мне была нужна — поговорить, выяснить, уточнить. И я не виню тех, кто не написал и не позвонил, это совершенно нормально.

Наши модели переживания горя не работают, считает Меган. «В популярной психологии, книгах по самопомощи, фильмах, романах и духовной литературе удары судьбы превозносятся как пути личностного роста; преодоление таких испытаний становится важнейшей целью, а счастье — верным признаком хорошей жизни. Ваше здоровье и психическое благополучие зависят от вашей способности подняться над трагедией, сохранить самообладание, обрести счастье внутри себя. Ваше разбитое сердце оказывается абсолютно беспомощным перед этими догмами. Вы не можете чувствовать боль — она обязательно будет считаться патологией».

Нарратив избегания горя настолько прочно укрепился в нашей жизни, что мы готовы написать незнакомому человеку «зачем ты портишь мне настроение», вместо того, чтобы молча пройти мимо. К счастью, никто не написал мне избитое «То, что нас не убивает, делает нас сильнее», потому что я ненавижу эту фразу и всегда переиначиваю ее так: «То, что нас не убивает, делает нас клиентами психотерапевтов». Каждая строчка в книге Дивайн отзывалась во мне настолько живо, будто я сама писала этот текст. «Дело в том, что зачастую тяжелое переживание утраты воспринимается как состояние, из которого надо выбраться как можно скорее. Как будто боль — это неожиданный, диковинный и неправильный ответ на исчезновение из вашей жизни любимого человека. Есть лишь крохотный интервал, когда человеку дозволено выражать горе. А потом пройдя эту острую фазу, вы должны вернуться к обычной жизни, неся с собой те дары, что почерпнули из ценного опыта. Если вы продолжаете страдать, значит, вы что-то делаете не так».

Маша сказала мне, что все эти истории с девятым и сороковым днем неспроста — как-то меняется биохимия мозга. Я пока не дошла до исследования этой теории, но Меган Дивайн пишет, что в их медицинской модели мира горе, которое длится больше шести месяцев, считается «расстройством». Чувствуете тоску по умершему, чувство несправедливости и ощущение, что, как говорит Феликс Зилич, «очередь подвинулась, и вы — следующий»? У вас на все про все пара месяцев, не больше. Дальше уже патология. Дивайн вспоминает пять стадий принятия горя по Элизабет Кюблер-Росс, но напоминает, что сама ученая в последние годы жизни сожалела о формулировке своей концепции, поскольку отрицание-гнев-торг-депрессия-принятие воспринималась как линейная схема, общая для всех. Но это не так: вы можете испытывать эти стадии в разном порядке и необязательно вообще все. Я не могу сейчас определить свою стадию — у меня реактивная депрессия, что значит, я плачу по любому поводу (если не лечусь).

Мы живем в мире, где не принято обсуждать горе. Наша поп-культура заточена на хэппи-энды, а если финал трагический, то это «унылый артхаус». Дивайн пишет: «Все наши культурные истории — истории преображения, истории искупления. Книги, художественные и документальные фильмы, детские сказки, даже те сказки, которые мы рассказываем себе, все заканчиваются на позитивной ноте. Мы требуем счастливого финала. Если его не случилось — это вина главного героя».

Дивайн уделяет главу обсуждению письма, которое стало для нее терапевтическим средством. По сути, я делала то же самое, когда строчила в фейсбук в три ночи свои посты, предваряя их предупреждением (trigger warning) — смерть, горе, утрата, боль. Я изливала свои ощущения хорошенько проплакавшись, и мне становилось легче. Это очень свежие ощущения, я помню их как вчера, хотя это было полторы недели назад. Но кажется, они теперь всегда со мной, как и ощущение горячего чайника в руке и вибрация спины довольно мурчащего кота.

После выхода книги Дивайн организовала сообщество. «Поддержка скорбящих, которая не будет отстойной», значится на сайте. Конечно, если вы хотите научиться у самой Дивайн, как писать о горе, придется выложить 165 долларов за курс. Поддержка поддержкой, но надо на что-то жить. Но на сайте и так полно полезных текстов.

Нет такого понятия «правильно переживать горе». И если к вам нагрянула полиция скорби и сообщила, что вы как-то слишком веселы или уже слишком долго грустны, посчитайте до десяти и потом тихо расставайтесь с этими людьми — они понятия не имеют, через что вы проходите.

Чтобы выйти из депрессии после смерти мужа, пенсионерка из Пермского края прыгнула с парашютом

53-летняя жительница Верещагино Ирина Тетенова несколько лет назад потеряла мужа Михаила. Он работал в полиции начальником уголовного розыска. Обширный инфаркт вмиг оборвал жизнь крепкого и здорового мужчины.

— Это был огромный удар для меня, после похорон я погрузилась в тяжелую депрессию, — говорит Ирина. – Мы столько лет с ним душа в душу прожили, долго в полиции вместе проработали, столько дел расследовали: задержали опасного наркосбытчика по кличке Ваучер, семью цыган с крупной партией героина, трех вооруженных грабителей из Перми, вынесших в 90-х из дома жителей Верещагино всю модную тогда электронику.

Первое время оправиться от потери любимого супруга Ирине помогала работа. Вдобавок взрослый сын с невесткой всегда были рядышком, помогали, поддерживали.

— Чтобы немного отвлечь меня от тяжелой потери, на работе мне дали путевку в санаторий, — говорит Ирина. – Там я впервые смогла осуществить свою давнюю мечту – покататься на лошадях. Насколько себя помню, с детства хотела сесть на лошадь и быстро проскакать. Но всю жизнь эта мечта никак не воплощалась в жизнь. Сначала учеба, потом воспитание сына, быт, работа, рутина, вообщем…

В 2014 году Ирина вышла на пенсию. Сейчас она – подполковник полиции в отставке. И как-то само собой ей пришла мысль начать исполнять и другие свои детские мечты: прыгнуть с парашютом и погрузиться на глубину с аквалангом.

— Из Верещагино я приехала в Пермь, в аэропорт Фролы, — вспоминает Ирина. — Прослушала полуторачасовой инструктаж и поняла, что не готова в первый раз прыгнуть сама. Решила — буду прыгать с инструктором. Даже сейчас помню тот страх и ужас, когда видишь открытую дверь самолета и бескрайнюю бездну перед собой!

Затем был километр свободного падения до раскрытия парашюта. И три километра плавного полета.

— Когда раскрылся купол и я смогла переговариваться с инструктором, я дикий восторг испытала от происходящего! – рассказывает женщина. – Я разглядывала все вокруг: дороги, дома, маленькие машинки внизу. Людей даже не было видно, так высоко мы летели!

На свой уже самостоятельный прыжок 50-летняя женщина решилась примерно через месяц. И сделала это!

— А на день рождения сын подарил мне сертификат на пробное погружение с аквалангом в бассейн «Олимпию», — говорит Ирина. – Я впервые в жизни опустилась на глубину 5,5 метров! Это были нереальные ощущения! Но мне хотелось, чтобы это произошло в настоящем море! И вот моя третья мечта сбылась: мы купили путевку на остров Крит и там я смогла погрузиться в море! Это была сказка! Глубина 10 метров, а вокруг – рыбки, кораллы, затонувшие корабли.

Ирина признается, что ей всегда будет не хватать той любви и заботы, которой окружал ее любимый супруг, но она сумела справиться с тем ударом, который нанесла ей судьба, «расправить крылья» и лететь дальше.

Читайте также

Возрастная категория сайта 18 +

Сетевое издание (сайт) зарегистрировано Роскомнадзором, свидетельство Эл № ФС77-80505 от 15 марта 2021 г. Главный редактор — Сунгоркин Владимир Николаевич. Шеф-редактор сайта — Носова Олеся Вячеславовна.

Сообщения и комментарии читателей сайта размещаются без предварительного редактирования. Редакция оставляет за собой право удалить их с сайта или отредактировать, если указанные сообщения и комментарии являются злоупотреблением свободой массовой информации или нарушением иных требований закона.

АО "ИД "Комсомольская правда". ИНН: 7714037217 ОГРН: 1027739295781 127015, Москва, Новодмитровская д. 2Б, Тел. +7 (495) 777-02-82.

Принять горе. Психолог — о том, как пережить утрату близкого человека

Как справиться с невосполнимой потерей? Как не утонуть в пучине горя и найти в себе силы продолжать жить дальше? Об этом корреспондент «АиФ-Камчатка» побеседовал с медицинским психологом высшей категории Анной Дмышук.

Не забыть, но вернуться

Татьяна Боева, kamchatka.aif.ru: Анна Викторовна, рано или поздно с потерей близких людей сталкивается каждый. Как оправдывает психологическая наука неизбежность горьких переживаний?

Анна Дмышук: С точки зрения психологии, горе — это процесс, при помощи которого человек работает с болью утраты, вновь обретая чувство равновесия и полноты жизни. Это способ, посредством которого человек восстанавливается после ощутимой потери.

Процесс этот длительный, в нём выделяют несколько критических периодов. Я хочу рассказать о них, чтобы близким людям было легче ориентироваться и поддержать друг друга в эти дни.

В первые 48 часов человек испытывает шок от перенесённой утраты и отказывается поверить в произошедшее. В течение недели мысли занимают необходимость проведения похорон и другие хлопоты, и чувство утраты может переноситься автоматически, сопровождаясь ощущением упадка, эмоциональным и физическим истощением.

Реальность потери окончательно осознаётся лишь через 6-12 недель, когда снимаются все последствия шока. Но и тогда человек плохо себя контролирует. У него могут случаться приступы плача, панического страха, нарушения сна, аппетита, резкие смены настроения, желание уединиться. Часто возникает неспособность сосредоточиться и вспомнить что-то, а также повышенная необходимость постоянно говорить об умершем.

В дальнейшем, через 3-4 месяца, из-за подавленности иммунной системы, могут участиться проблемы со здоровьем, особенно инфекционного и простудного характера. Через полгода после потери близкого человека нередко развивается депрессия. Переломным моментом может стать годовщина смерти.

Наконец, через 18-24 месяца наступает так называемое время «рассасывания», боль потери становится терпимее, и человек, переживший утрату, понемногу возвращается к прежней жизни. Происходит «эмоциональное прощание» с умершим, осознание того, что забыть его невозможно, но нет необходимости наполнять болью утраты всю свою жизнь.

Поможет врач

– Да, есть типичные проявления горя и патологические симптомы, которые требуют медицинской помощи.

С нарушениями сна, раздражительностью, подавленностью, чувством вины, потерей интереса к прежним увлечениям и даже суицидальными мыслями человек может со временем справиться сам, это нормальная реакция на утрату. В этом же ряду нарушение концентрации внимания, апатия, частый плач и применение успокоительных медикаментов. Нередко бывает и ощущение присутствия умершего рядом с собой.

А вот нетипичные, патологические симптомы могут проявляться по-другому. Например, в задержке реакции на смерть близкого, когда в течение двух и более недель у человека нет выражения страданий. Значит, горе ушло вглубь, производя там свою разрушительную работу. Нетипичны затянувшиеся на несколько лет переживания, сильная депрессия, сопровождаемая стойкой бессонницей, чувство самоуничижения, постоянные горькие упрёки в свой адрес, появление болезней психосоматического характера: язвенного колита, астмы, ревматического артрита.

Может развиться ипохондрия, или, наоборот, сверхактивность, когда перенёсший утрату человек начинает развивать кипучую деятельность. Иногда появляется враждебность, направленная против конкретных людей, сопровождаемая угрозами. Должно насторожить и полное изменение стиля жизни, иногда не согласующееся с нормальным социальным поведением, и разговоры о воссоединении с умершим. Вот в этих случаях медицинская помощь просто необходима.

Если с горечью утраты столкнулись дети, взрослые должны быть особенно внимательны. С одной стороны, для малыша потеря близкого человека — сильнейшая травма, которая может остаться на всю жизнь. С другой, ребёнок сам начинает осознавать, что он смертен, и это его тоже сильно травмирует. Дети восстанавливаются быстрее взрослых, но более ранимы и требуют повышенного внимания. Поэтому при любых тревожных симптомах — частых ночных кошмарах, депрессиях, повышенной раздражительности или агрессивности — обратитесь к детскому психологу.

Плата за любовь

– И всё-таки, если отвлечься от медицинской классификации проблемы, как с ней справляться?

– Прежде всего, если трагедия случилась, нужно своё горе принять. Скорбь — это цена, которую мы платим за любовь.

Проявляйте свои чувства, не скрывайте отчаяния от близких людей. Не замыкайтесь в себе! Нельзя загонять горе внутрь. Если хочется плакать — плачьте, хочется смеяться — смейтесь! Значит, это требуется организму, такова его реакция, и никто вас за это не осудит! Следите за питанием: не хочется есть — а всё равно надо! Иначе будет только хуже.

Делитесь переживаниями с друзьями, не стесняясь — они ведь тоже могут попасть в такую ситуацию. И хорошо бы пообщаться с людьми, у которых такое же горе, это поможет разобраться в себе. Оказывайте помощь другим! Найдите в себе силы обратить внимание на тех, кому, может быть, хуже, чем вам.

И помните, что вы нужны своим родным, друзьям, и жизнь продолжается! Нужно постепенно отходить от прошлого и быть в настоящем. Ведь жизнь зачем-то нам дана, и не нам решать, когда её прекратить. У каждого из нас — своё предназначение. Счастлив тот, кто его нашёл. Улыбнитесь! Посмотрите, как много недовольных лиц на улице вокруг. Жить надо ради тех людей, которые рядом, принося радость в их жизнь.

В моей практике был случай, когда на приём пришёл одинокий отчаявшийся мужчина 50 лет. У него погибли жена и сын, никого рядом не осталось. Человек был близок к тому, чтобы свести счёты с жизнью. По моему совету, после медикаментозной поддержки, мужчина посетил несколько занятий клубов по интересам, познакомился там с женщиной своего возраста, тоже одинокой. Через полгода я случайно встретила его на улице — поправившегося, с блеском в глазах. Оказалось — у мужчины сложилась новая семья, и теперь он воспитывает внуков той женщины. Жизнь снова наполнилась смыслом!